Неточные совпадения
— Даю вам слово верное:
Коли вы
дело спросите,
Без
смеху и без хитрости,
По правде и по разуму,
Как должно отвечать.
Аминь...
С тяжелою думой разбрелись глуповцы по своим домам, и не было слышно в тот
день на улицах ни
смеху, ни песен, ни говору.
Обдумав всё, полковой командир решил оставить
дело без последствий, но потом ради удовольствия стал расспрашивать Вронского о подробностях его свиданья и долго не мог удержаться от
смеха, слушая рассказ Вронского о том, как затихавший титулярный советник вдруг опять разгорался, вспоминая подробности
дела, и как Вронский, лавируя при последнем полуслове примирения, ретировался, толкая вперед себя Петрицкого.
Как они делают, бог их ведает: кажется, и не очень мудреные вещи говорят, а девица то и
дело качается на стуле от
смеха; статский же советник бог знает что расскажет: или поведет речь о том, что Россия очень пространное государство, или отпустит комплимент, который, конечно, выдуман не без остроумия, но от него ужасно пахнет книгою; если же скажет что-нибудь смешное, то сам несравненно больше смеется, чем та, которая его слушает.
И страшно ей; и торопливо
Татьяна силится бежать:
Нельзя никак; нетерпеливо
Метаясь, хочет закричать:
Не может; дверь толкнул Евгений,
И взорам адских привидений
Явилась
дева; ярый
смехРаздался дико; очи всех,
Копыта, хоботы кривые,
Хвосты хохлатые, клыки,
Усы, кровавы языки,
Рога и пальцы костяные,
Всё указует на нее,
И все кричат: мое! мое!
Она так на него и накинулась, посадила его за стол подле себя по левую руку (по правую села Амалия Ивановна) и, несмотря на беспрерывную суету и хлопоты о том, чтобы правильно разносилось кушанье и всем доставалось, несмотря на мучительный кашель, который поминутно прерывал и душил ее и, кажется, особенно укоренился в эти последние два
дня, беспрерывно обращалась к Раскольникову и полушепотом спешила излить перед ним все накопившиеся в ней чувства и все справедливое негодование свое на неудавшиеся поминки; причем негодование сменялось часто самым веселым, самым неудержимым
смехом над собравшимися гостями, но преимущественно над самою хозяйкой.
Но когда он ступил на К—й бульвар, где третьего
дня повстречался с тою девочкой,
смех его вдруг прошел.
Что помнится? Он славно
Пересмеять умеет всех;
Болтает, шутит, мне забавно;
Делить со всяким можно
смех.
На следующий
день, рано поутру, Анна Сергеевна велела позвать Базарова к себе в кабинет и с принужденным
смехом подала ему сложенный листок почтовой бумаги. Это было письмо от Аркадия: он в нем просил руки ее сестры.
В кабинете он зажег лампу, надел туфли и сел к столу, намереваясь работать, но, взглянув на синюю обложку толстого «
Дела М. П. Зотовой с крестьянами села Пожога», закрыл глаза и долго сидел, точно погружаясь во тьму, видя в ней жирное тело с растрепанной серой головой с фарфоровыми глазами, слыша сиплый, кипящий
смех.
Сырым, после ночного дождя, осенним
днем, во время отдыха, после нескольких минут тишины, на улице затренькала балалайка, зашелестел негромкий
смех.
— Собаки, негры, — жаль, чертей нет, а то бы и чертей возили, — сказал Бердников и засмеялся своим странным, фыркающим
смехом. — Некоторые изображают себя страшными, ну, а за страх как раз надобно прибавить. Тут в этом
деле пущена такая либертэ, что уже моралитэ — места нету!
Еще более призадумался Обломов, когда замелькали у него в глазах пакеты с надписью нужное и весьма нужное, когда его заставляли делать разные справки, выписки, рыться в
делах, писать тетради в два пальца толщиной, которые, точно на
смех, называли записками; притом всё требовали скоро, все куда-то торопились, ни на чем не останавливались: не успеют спустить с рук одно
дело, как уж опять с яростью хватаются за другое, как будто в нем вся сила и есть, и, кончив, забудут его и кидаются на третье — и конца этому никогда нет!
Она равнодушно глядела на изношенный рукав, как на
дело до нее не касающееся, потом на всю фигуру его, довольно худую, на худые руки, на выпуклый лоб и бесцветные щеки. Только теперь разглядел Леонтий этот, далеко запрятанный в черты ее лица,
смех.
В службе название пустого человека привинтилось к нему еще крепче. От него не добились ни одной докладной записки, никогда не прочел он ни одного
дела, между тем вносил веселье,
смех и анекдоты в ту комнату, где сидел. Около него всегда куча народу.
Так удавалось ему
дня три, но однажды он воротился с пустым кувшином, ерошил рукой затылок, чесал спину и чему-то хохотал, хотя сквозь
смех проглядывала некоторая принужденность.
Нам хотелось поговорить, но переводчика не было дома. У моего товарища был портрет Сейоло, снятый им за несколько
дней перед тем посредством фотографии. Он сделал два снимка: один себе, а другой так, на случай. Я взял портрет и показал его сначала Сейоло: он посмотрел и громко захохотал, потом передал жене. «Сейоло, Сейоло!» — заговорила она, со
смехом указывая на мужа, опять смотрела на портрет и продолжала смеяться. Потом отдала портрет мне. Сейоло взял его и стал пристально рассматривать.
— Ах, Фанарин! — морщась сказал Масленников, вспоминая, как в прошлом году этот Фанарин на суде допрашивал его как свидетеля и с величайшей учтивостью в продолжение получаса поднимал на
смех. — Я бы не посоветовал тебе иметь с ним
дело. Фанарин — est un homme taré. [человек с подорванной репутацией.]
— Так и есть, по всем правилам своего искусства, значит, вел
дело, — заговорил Веревкин, вытирая выступившие от
смеха на глазах слезы.
Дело кончилось тем, что Верочка, вся красная, как пион, наклонилась над самой тарелкой; кажется, еще одна капелька, и девушка раскатилась бы таким здоровым молодым
смехом, какого стены бахаревского дома не слыхали со
дня своего основания.
Лежу это я и Илюшу в тот
день не очень запомнил, а в тот-то именно
день мальчишки и подняли его на
смех в школе с утра-с: «Мочалка, — кричат ему, — отца твоего за мочалку из трактира тащили, а ты подле бежал и прощения просил».
Дикий-Барин посмеивался каким-то добрым
смехом, которого я никак не ожидал встретить на его лице; серый мужичок то и
дело твердил в своем уголку, утирая обоими рукавами глаза, щеки, нос и бороду: «А хорошо, ей-богу хорошо, ну, вот будь я собачий сын, хорошо!», а жена Николая Иваныча, вся раскрасневшаяся, быстро встала и удалилась.
— Да тебе-то что за
дело? чай, в конторщики сам метишь! — с грубым
смехом отвечал Константин. — Должно быть!
Приказ седлать коней заставил стрелков заняться
делом. После короткого совещания решено было дать зайцу свободу. Едва только спустили его на землю, как он тотчас же бросился бежать. Свист и крики понеслись ему вдогонку. Шум и
смех сопровождали его до тех пор, пока он не скрылся из виду.
Как и всегда, сначала около огней было оживление, разговоры,
смех и шутки. Потом все стало успокаиваться. После ужина стрелки легли спать, а мы долго сидели у огня, делились впечатлениями последних
дней и строили планы на будущее. Вечер был удивительно тихий. Слышно было, как паслись кони; где-то в горах ухал филин, и несмолкаемым гомоном с болот доносилось кваканье лягушек.
Я отправился к ним. В этот
день мужу было легче, хотя на новой квартире он уже не вставал с постели; я был монтирован, [возбужден, взвинчен (от фр. être monté).] дурачился, сыпал остротами, рассказывал всякий вздор, морил больного со
смеху и, разумеется, все это для того, чтоб заглушить ее и мое смущение. Сверх того, я чувствовал, что
смех этот увлекает и пьянит ее.
Отец мой показывал вид совершенного невнимания, слушая его: делал серьезную мину, когда тот был уверен, что морит со
смеху, и переспрашивал, как будто не слыхал, в чем
дело, если тот рассказывал что-нибудь поразительное.
Я пережил, — и вновь блуждает
Жизнь между
дела и утех,
Но в сердце скорбь не заживает,
И слезы чуются сквозь
смех.
А потом, первые
дни начинающейся новой жизни, в которых дорога каждая минута, в которые следовало бы бежать куда-нибудь вдаль, в уединение, проводятся за бесконечными обедами, за утомительными балами, в толпе, точно на
смех.
Часто вечером уходил я к Паулине, читал ей пустые повести, слушал ее звонкий
смех, слушал, как она нарочно для меня пела — «Das Mädchen aus der Fremde», под которой я и она понимали другую
деву чужбины, и облака рассеивались, на душе мне становилось искренно весело, безмятежно спокойно, и я с миром уходил домой, когда аптекарь, окончив последнюю микстуру и намазав последний пластырь, приходил надоедать мне вздорными политическими расспросами, — не прежде, впрочем, как выпивши его «лекарственной» и закусивши герингсалатом, [салатом с селедкой (от нем.
«Очень, — отвечал я, — все, что ты говоришь, превосходно, но скажи, пожалуйста, как же ты мог биться два часа говорить с этим человеком, не догадавшись с первого слова, что он дурак?» — «И в самом
деле так, — сказал, помирая со
смеху, Белинский, — ну, брат, зарезал!
На другой
день, в обеденную пору бубенчики перестали позванивать, мы были у подъезда Кетчера. Я велел его вызвать. Неделю тому назад, когда он меня оставил во Владимире, о моем приезде не было даже предположения, а потому он так удивился, увидя меня, что сначала не сказал ни слова, а потом покатился со
смеху, но вскоре принял озабоченный вид и повел меня к себе. Когда мы были в его комнате, он, тщательно запирая дверь на ключ, спросил меня...
Матушка так и покатывалась со
смеху, слушая эти рассказы, и я даже думаю, что его принимали у нас не столько для «
дела», сколько ради «истинных происшествий», с ним случавшихся.
Да и в самом
деле, разве можно было не помирать со
смеху, когда Ванька-Каин, приплясывая на своих нескладных ногах, пел...
— Надобно же было, — продолжал Чуб, утирая рукавом усы, — какому-то дьяволу, чтоб ему не довелось, собаке, поутру рюмки водки выпить, вмешаться!.. Право, как будто на
смех… Нарочно, сидевши в хате, глядел в окно: ночь — чудо! Светло, снег блещет при месяце. Все было видно, как
днем. Не успел выйти за дверь — и вот, хоть глаз выколи!
Кузнец остановился с своими мешками. Ему почудился в толпе девушек голос и тоненький
смех Оксаны. Все жилки в нем вздрогнули; бросивши на землю мешки так, что находившийся на
дне дьяк заохал от ушибу и голова икнул во все горло, побрел он с маленьким мешком на плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою, между которою ему послышался голос Оксаны.
Петр Григорьевич на другой
день в нашей компании смеялся, рассказывая, как его испугали толпы городовых. Впрочем, было не до
смеху: вместо кулаковской «Каторги» он рисковал попасть опять в нерчинскую!
Нам очень нравилось это юмористическое объяснение, побеждавшее ужасное представление о воющем привидении, и мы впоследствии часто просили отца вновь рассказывать нам это происшествие. Рассказ кончался веселым
смехом… Но это трезвое объяснение на кухне не произвело ни малейшего впечатления. Кухарка Будзиньская, а за ней и другие объяснили
дело еще проще: солдат и сам знался с нечистой силой; он по — приятельски столковался с «марой», и нечистый ушел в другое место.
Я вдруг вспомнил далекий
день моего детства. Капитан опять стоял среди комнаты, высокий, седой, красивый в своем одушевлении, и развивал те же соображения о мирах, солнцах, планетах, «круговращении естества» и пылинке, Навине, который, не зная астрономии, останавливает все мироздание… Я вспомнил также отца с его уверенностью и
смехом…
Проиграла гармоника, прозвучал женский
смех, гремит сабля по кирпичу тротуара, взвизгнула собака — всё это не нужно, это падают последние листья отцветшего
дня.
О Сахалине, о здешней земле, людях, деревьях, о климате говорят с презрительным
смехом, отвращением и досадой, а в России всё прекрасно и упоительно; самая смелая мысль не может допустить, чтобы в России могли быть несчастные люди, так как жить где-нибудь в Тульской или Курской губернии, видеть каждый
день избы, дышать русским воздухом само по себе есть уже высшее счастье.
Авдотья Максимовна в течение всей пьесы находится в сильнейшей ажитации, бессмысленной и пустой, если хотите, но тем не менее возбуждающей в нас не
смех, а сострадание: бедная девушка в самом
деле не виновата, что ее лишили всякой нравственной опоры внутри себя и воспитали только к тому, чтобы век ходить ей на привязи.
Лебедев, чуть не доведший некоторых из слушателей до настоящего негодования (надо заметить, что бутылки всё время не переставали откупориваться), неожиданным заключением своей речи насчет закусочки примирил с собой тотчас же всех противников. Сам он называл такое заключение «ловким, адвокатским оборотом
дела». Веселый
смех поднялся опять, гости оживились; все встали из-за стола, чтобы расправить члены и пройтись по террасе. Только Келлер остался недоволен речью Лебедева и был в чрезвычайном волнении.
Радостное настроение семейства продолжалось недолго. На другой же
день Аглая опять поссорилась с князем, и так продолжалось беспрерывно, во все следующие
дни. По целым часам она поднимала князя на
смех и обращала его чуть не в шута. Правда, они просиживали иногда по часу и по два в их домашнем садике, в беседке, но заметили, что в это время князь почти всегда читает Аглае газеты или какую-нибудь книгу.
— Верно знаю, — с убеждением подтвердил Рогожин. — Что, не такая, что ли? Это, брат, нечего и говорить, что не такая. Один это только вздор. С тобой она будет не такая, и сама, пожалуй, этакому
делу ужаснется, а со мной вот именно такая. Ведь уж так. Как на последнюю самую шваль на меня смотрит. С Келлером, вот с этим офицером, что боксом дрался, так наверно знаю — для одного
смеху надо мной сочинила… Да ты не знаешь еще, что она надо мной в Москве выделывала! А денег-то, денег сколько я перевел…
Лаврецкий опять бросился на диванчик, и опять со
дна его души зашевелился горестный
смех.
Лиза в несколько
дней стала не та, какою он ее знал: в ее движениях, голосе, в самом
смехе замечалась тайная тревога, небывалая прежде неровность.
Зачем шатался на прииски Петр Васильич, никто хорошенько не знал, хотя и догадывались, что он спроста не пойдет время тратить. Не таковский мужик… Особенно недолюбливал его Матюшка, старавшийся в компании поднять на
смех или устроить какую-нибудь каверзу. Петр Васильич относился ко всему свысока, точно
дело шло не о нем. Однако он не укрылся от зоркого и опытного взгляда Кишкина. Раз они сидели и беседовали около огонька самым мирным образом. Рабочие уже спали в балагане.
Это были Петр Васильич и Мыльников, шлявшиеся по промыслам каждый по своему
делу. На крик Кишкина собрались рабочие и подняли гостей на
смех.
Азарт носился в самом воздухе, и Мыльников заговаривал людей во сто раз умнее себя, как тот же Ермошка, выдавший швали тоже красный билет. Впрочем, Мыльников на другой же
день поднял Ермошку на
смех в его собственном заведении.